What do you think?
Rate this book
191 pages, Hardcover
First published January 1, 2006
Слезы наворачиваются. У меня, конечно, это похмельное.
Что с Россией будет? Молчит, смотрит внимательно. Жду с трепетом. — Будет ничего. Кланяюсь, правой рукою пола каменного касаюсь. И выхожу.
«Идея опричнины до сих пор жива в России. Все наши силовые ведомства считали себя опричниками. Чем отличается Россия от Запада? Немец или француз скажут: государство – это я. А русский скажет: государство – это они, власть. Россия по-прежнему закрыта, беспощадна и непредсказуема по отношению к своему народу»
Владимир Сорокин
— Не угодно ли господину опричнику приобрести последние новинки российской изящной словесности?
Распахивает передо мною трехстворчатый лоток свой. Книжные лотки тоже стандартные, одобренные Государем и утвержденные Словесной Палатой. Народ у нас книгу уважает. В левой створе — православная литература, в правой — классика русская, а посередь — новинки современных писателей. Сперва разглядываю новинки прозы отечественной: Иван Коробов «Береза белая», Николай Воропаевский «Отцы наши», Исаак Эпштейн «Покорение тундры», Рашид Заметдинов «Россия — родина моя», Павел Олегов «Нижегородские десятины», Савватий Шаркунов «Будни Западной Стены», Иродиада Денюжкина «Друг мой сердечный», Оксана Подробская «Нравы детей новых китайцев». Этих авторов я хорошо знаю. Известны они, заслуженны. Любовью народной и Государевой обласканы.
Ежели говорить по совести — ничего антигосударственного я в этих рыбках не нахожу. Народу простому они недоступны, а у людей богатых да высокопоставленных должны быть слабости свои. Ведь слабость слабости — рознь. Государев отец Николай Платонович в свое время великий указ издал «Об употреблении бодрящих и расслабляющих снадобий». По указу этому кокоша, феничка и трава были раз и навсегда разрешены для широкого употребления. Ибо вреда государству они не приносят, а лишь помогают гражданам в труде и в отдыхе.
In the rearview mirror I see my homestead receding. A good house, with a heart and soul. I've been living in it for only seven months, yet it feels as though I was born and grew up there. The property used to belong to a comrade moneychanger at the Treasury: Gorokhov, Stepan Ignatievich. When he fell into disgrace during the Great Treasury Purge and exposed himself, we took him in hand During that hot summer a good number of Treasury heads rolled. Bobrov and five of his henchmen were paraded through Moscow in an iron cage, then flogged with the rod and beheaded on Lobnoe Mesto in Red Square. Half of the Treasury was exiled from Moscow beyond the Urals. There was a lot of work . . .
Bookstands are also standardized, approved by His Majesty and approved by the Literary Chamber. Our people respect books. On the left side there's Orthodox Church literature; on the right the Russian classics; and in the middle, the latest works by contemporary writers. First I look over the prose of our country's contemporary writers: Ivan Korobov's White Birch; Nikolia Voropaevsky's Our Fathers; Isaak Epshtein's The Taming of the Tundra; Rashid Zametdinov's Russia--My Motherland; Pavel Olegov's The Nizhny Novgorod Tithe; Savvaty Sharkunov's Daily Life of the Western Wall; Irodiada Deniuzhkina's My Heart's Friend; Oksana Podrobskaya's The Mores of New Chinese Children. I know all these authors well. They're famous, distinguished. Caressed by the love of the people and His Majesty.
This work is--passionate, and absolutely necessary. It gives us more strength to overcome the enemies of the Russian state. Even this succulent work requires a certain seriousness. You have to start and finish by seniority.
...the very same house where French ambassadors nested for nearly a century. The house has been occupied by the oprichnina since the famous events of summer 2021, when His Majesty publicly tore up the French ambassador’s credentials and sent the envoy packing, having enearthed his plot to foment rebellion.
My mobilov awakens me: One crack of the whip – a scream. Two – a moan. Three – the death rattle. Poyarok recorded it in the Secret Department, where they were torturing the Far Eastern general. It could even wake a corpse.
We’ll live, we’ll live. And we’ll let others live as well. A passionate, heroic, government life. Important. We have to serve the great ideal. We must live to spite the bastards, to rejoice in Russia….And as long as the oprichniks are alive, Russia will be alive.